Кровь от сердца бежит по артериям к органам, а от органов по венам поступает обратно в сердце. Этот очевидный сейчас даже для школьника факт вовсе не был очевидным во времена Гарвея.

«Он твёрд в споре, непоколебим в своих взглядах, никогда не меняет своих суждений... он слепо верит нашим древним учителям и не желает даже слушать о так называемых открытиях нашего века касательно кровообращения и о прочем тому подобном». Так восхвалял достоинства врача герой комедии Мольера «Мнимый больной» доктор Диафуарус. Именно с такой позицией пришлось столкнуться выдающемуся исследователю человеческого организма Вильяму Гарвею (1578–1657), когда он впервые опубликовал своё сочинение о движении сердца и крови.

Учёному пришлось вступить в борьбу с господствовавшим тогда традиционным взглядом, основанным на учении великого врача Античности Галена. Страстная и ожесточённая дискуссия о кровообращении вышла далеко за пределы круга специалистов. Парижский медицинский факультет, чьи профессора непоколебимо придерживались учения Галена, объявил Гарвею настоящую войну.

Последователи «древнего учителя» Галена полагали, что артерии содержат мало крови и много воздуха, в то время как вены наполнены кровью. Казалось бы, откуда возникло это убеждение Ведь при любом ранении, затронувшем артерию, бьёт кровь! Это было известно со времён древности, это наблюдалось и во время античных жертвоприношений. Но у медиков была иная картина. Они опирались на данные, полученные при вскрытиях. А в мёртвом теле артерии бескровны, тогда как вены полны. И эта картина мешала правильному пониманию проблемы. Поэтому ничего и не было известно о кровообращении. Считалось, что кровь образуется в печени и оттуда через большую полую вену поступает в сердце.

Известный своим скептицизмом ещё в студенческие годы Гарвей писал: «Когда я впервые обратил все свои помыслы и желания к наблюдениям на основе вивисекций (в той степени, в которой мне их приходилось делать), чтобы посредством собственных созерцаний, а не из книг и рукописей, распознать смысл и пользу сердечных движений у живых существ, я обнаружил, что вопрос этот весьма сложен и на каждом шагу преисполнен загадок». Учёный пришёл к своему заключению путём многочисленных опытов, когда он изучал ещё бьющиеся сердца и лёгкие вскрытых животных.

Это великое открытие Гарвей сделал в 1616 году, сказав тогда в одной из своих лекций, что «кровь кружит в теле». Однако ещё долгие годы он продолжал искать и накапливать доказательства. И лишь двенадцать лет спустя опубликовал, наконец, результаты своего труда: «Анатомические исследования о движении сердца и крови животных».

Обвинения в вивисекции — опытах со вскрытием живых животных — и по сей день сопровождают его репутацию. Однако всё, что он делал, он делал ради науки. Горящая свеча на гербе Вильяма Гарвея символизировала «жизнь, пожираемую пламенем, но всё же светящуюся».

По Гарвею, кровь при сокращении сердечных желудочков выталкивается в аорту, по ней и ответвлениям проникает в ноги, руки, голову, любую часть тела, доставляя туда жизненно необходимый кислород, затем снова собирается и течёт по венам обратно к сердцу. Правда, в системе Гарвея не хватало некоторых звеньев, например, соединительной части между системой артерий и системой вен. Капиллярная система — комплекс тончайших сосудов, которые являются окончанием артерий и началом вен — была открыта уже после смерти учёного. Эту важную часть системы кровообращения описал Марчелло Мальпиги.

Мальпиги тоже пришлось несладко. Однажды в его загородный дом инкогнито явились два факультетских профессора, не согласных с его открытием. Маститых анатомов сопровождали люди в масках. Мальпиги, которому в тот момент был 61 год, избили, а его домашнее имущество разгромили. Причём этот метод ведения научных споров не был тогда в Италии чем-то необычным. Например, выдающийся деятель эпохи Возрождения профессор Болонского университета Беренгарио да Карпи тоже однажды разгромил квартиру своего научного противника. Таков был тогда градус научных дискуссий.